Пойти по кусочки
В суровых условиях наш бедный хлебороб частенько упирался в тупик: рано или поздно ему предстояло решать непростую задачу – «дотянуть до нови», то есть дожить до урожая. Нужно было не только прокормить большую семью, но ещё и самому не умереть с голоду и сохранить силы для изнурительной летней страды.
В лихой недородный год съестные припасы в деревнях Нечерноземья могли закончиться уже к декабрьскому празднику Николы Зимнего, а то и раньше. В некоторых губерниях доедать последние крохи на Рождество было обычным делом.
Деньги в крестьянском обиходе водились не Бог весть какие, исключение составляли поселяне, зарабатывающие промыслами, ремёслами и торговлей. У большинства землепашцев, если и копились какие-то гроши, то для покупки муки или хлеба большому семейству хватало их ненадолго. Что большаку оставалось делать? Учёный и публицист Александр Энгельгардт, живущий в своём имении на Смоленщине в 1870-х годах, писал:
«В нашей губернии и в урожайные годы у редкого крестьянина хватает своего хлеба до нови; почти каждому приходится прикупать хлеб, а кому купить не на что, то посылают детей, стариков, старух в ‟кусочки”, побираться по миру.
В нынешнем же году у нас полнейший неурожай на всё… Плохо, – так плохо, что хуже быть не может. Дети еще до Кузьмы-Демьяна (1 ноября) пошли в кусочки.
Подают кусочки в каждом крестьянском дворе, где есть хлеб – пока у крестьянина есть свой или покупной хлеб, он до последней ковриги подаёт».
Для «профессиональных» нищих сбор подаяний был образом жизни и своеобразным ремеслом. А побирающиеся кусочками уходили с сумой от временной нужды, когда кончались и деньги, и припасы, а работы не было.
«Совестно молодому парню или девке, а делать нечего, – надевает суму и идет в мир побираться. Есть нечего дома, – понимаете ли вы это? Сегодня съели последнюю ковригу, от которой вчера подавали кусочки побирающимся, съели и пошли в мир. Хлеба нет, работы нет, каждый и рад бы работать, просто из-за хлеба работать, рад бы, да нет работы. Понимаете – нет работы… Предложите ему работу, и он тотчас же возьмется за неё и не будет более ходить по кусочкам», – сокрушался в своих «Письмах из деревни» Александр Энгельгардт, изучавший быт русского крестьянства.
Дети чаще всего побирались по окрестным сёлам, возвращаясь на ночь домой. Старики и бабы могли уйти на несколько дней или неделю, а мужики, бывало, уезжали на подводах или шли пешком в соседние губернии, где побирались по целому месяцу. Простой люд делился крохами охотно, потому что каждый крестьянин знал, что не ровен час – сам также пойдёт в кусочки. Вот и не отказывали.
В сытых домах можно было рассчитывать на яйца, муку и овощи. Но чаще всего подавали в буквальном смысле «кусочки» – квадратные ломтики хлеба величиной от двух до пяти вершков (вершок равнялся верхней фаланге указательного пальца). При первой ночёвке в чужой избе собранные кусочки обязательно сушили в печи. Сполна набрав таких сухарей, ходоки возвращались восвояси, и семья кормилась ими, сколько могла. Когда кусочки заканчивались, приходилось опять идти с протянутой рукой, и так перемогались до лучших времён...
В любом случае «с сумой ходить – не хороводы водить», но одно дело, когда шли по кусочки старик, женщина или ребёнок. Совсем другой расклад, когда нужда выдвигала на сей путь сильного и здорового главу семейства, которому милее работать до седьмого пота, чем идти по миру побираться. Вот и приходилось русскому мужику, привыкшему к частым недородам, бескормице, кабальному тяглу да тяжкому труду на скудных почвах, смирять свой крутой нрав ещё и позорным для себя ярмом нищеброда с котомкой.
Бывало, спесивый большак даже суму с собой не брал, чтобы хотя бы внешне сохранить достоинство. Превозмогая гордыню, стучался в чужую избу, как будто без особого дела заглянул, чтобы полюбопытствовать о пустяках, лясы поточить или погреться. А иногда и просто вставал на пороге, крестился на образа и шевелил губами, опустив голову: «Подайте Христа ради». В таких случаях, по свидетельству Энгельгардта, простые крестьяне в ответ выказывали удивительное чувство такта:
«Хозяйка, щадя его стыдливость, подает ему незаметно, как будто невзначай, или, если в обеденное время пришел, приглашает сесть за стол; в этом отношении мужик удивительно деликатен, потому что знает – может, и самому придётся идти в кусочки. От сумы да от тюрьмы не отказывайся».
Денис Халфин
Художник Иван Иванович Творожников, "Мальчик-нищий с корзиной", 1886 год
